Он опять сожрал всю сметану!

Рассказ Лёвушки-Лисёнка о своём детстве

(начало третьей главы романа "Дхана и иные миры")

- Чёрт бы побрал твоего идиота! Он опять сожрал всю сметану!

- Успокойся! Он же ненормальный, ничего не понимает!

- Я покажу ему! Дай только его найти! Пять лет парню! Даже собаку за это время можно было выдрессировать!

- Поспешим,  опоздаем на поезд! Потом найдёшь!

Он тихо лежал в сарае, спрятавшись под рухлядью. Он не слышал, что говорили родители не только потому, что сарай был далеко от дома, но ещё и потому, что был глухой. Он не мог слышать и не умел говорить. Он даже не знал своего имени, но каким-то образом знал всё, что происходило сейчас между его родителями. Вот, они кончили перепираться и заспешили на станцию. Наконец, свободен! Свободен от жалости матери, свободен от гнева отца.

- Родители… Почему он так плохо понимает, что они от него хотят? Почему отец такой злой, а мать – вся дёрганая… Он лежал тихо, воображая себя бревном. Тихо-тихо, рука его привычно метнулась в нужную сторону, и скоро на зубах захрустели нежные косточки молоденькой мышки…

Он помнил те ужасные времена, когда даже ходить не мог от слабости, а желудок не принимал никакой пищи. Кто-то сказал отцу, что в госпитале можно купить лекарство. Отец притащил пачку таблеток, которые он никак не хотел есть! Отец держал его за руки, а мать силой заталкивала таблетки в горло… Сколько-то он потом выплюнул, но, наверное, не все. С тех пор здоровье его наладилось, но вместе с ним появилось непреодолимое желание мяса и молока. Его уже в который раз наказывали за кражу сметаны. Мясо в доме бывало редко, поэтому он повадился ловить мышей и лягушек. Подождав немного, он медленно выполз из-под груды тряпья и выглянул из сарая. Начиналась осень, сыпал мелкий дождик на пожелтевшую траву и вскопанный под зиму огород. На улицу ходить не стоило, там дразнятся соседские ребятишки. Вышел через пролом забора и привычно скатился в сырой овраг. Замер, через минуту он уже знал всё: где сидят лягушки, где затаилась мышь, а под дальним кустом – два зайца, - но их ему всё равно не поймать, вот лиса… - нет, лисы сегодня не было. Он любил смотреть, как лиса гонит зайца, и всё мечтал увидеть, как она его поймает, но с этим не везло. Зато не раз видел, как лиса ловит мышей. Спустившись вдоль оврага к озеру, сел у края воды.

Мелкие капли дождя создавали на неподвижной глади озера замысловатые переплетающиеся узоры, он застыл, наблюдая за жизнью дождевого орнамента. Интересно, как капли узнают, куда надо падать, чтобы получилась такая красота? А может, это всё делается только для меня?! Рука его привычно метнулась в воду, разрушив картину, зато на зубах захрустела неосторожная рыбёшка….

Он отвлёкся от воды и ушёл в бесконечное ничто, где он мог всё видеть и чувствовать. Что-то его сильно беспокоило, - там, где поднимается по утрам солнце, там было нечто большое, злое и непонятное. Как  будто, тысячи отцов жаждали побить его за съеденную сметану. И это что-то неслось, как дождевая туча, всё ближе и ближе… Он привычно метнулся вдоль оврага к забору, в сарай и затаился на своём обычном месте.

Он не слышал, как грохот моторов заполнил испуганную деревню, но ощутил дрожь земли. Он не видел, как согнали всех жителей на площадь и погрузили в машины, но ощутил отчаяние тех, кого отрывают от родного жилища. И ещё глубже закопался в грязные тряпки…

Потом всю ночь было светло, как днём – горели избы. Утром – снова рёв моторов и дрожь земли, война двинулась дальше по своему разрушительному пути. А он остался.

Ощутив, что в деревне нет ни души, обошёл обгоревшие избы в поисках пропитания. Нашёл довольно много, - всё стащил к себе в сарай. Опять зарылся в тряпьё и спокойно заснул. Наконец, он был счастлив. Исчезли те, что дразнили его, еды было вдосталь, так что отец его похвалит и не будет бить за съеденную сметану. 

Так началась его новая жизнь. Родители так и не вернулись домой, зато несколько раз приезжали машины со злыми людьми. На полусгнивший сарай никто внимания не обращал. Затем наступила зима с глубоким снегом и ещё более глубокой тишиной. Впрочем, тишины он тоже не мог слышать. Тёплой одежды не было, поэтому он не выходил из сарая, а только ел и спал. Лежал под кучей тряпья и мысленно улетал в морозный лес. Однажды, наблюдая так за лисой, он увидел-таки, как она поймала зайца. Это было так неожиданно: лиса спокойно бежала мимо густых кустов, вдруг - прыжок через куст, - и в зубах - заяц! Затем почудилось, лиса подмигнула ему, - вот, мол, как надо ловить зайцев! Учись!

И опять он спал, и спал… Время потеряло смысл, дверь сарая завалило снегом. В щель под дверью нанесло внутрь сарая небольшой сугроб. Он оттаивал в ладонях снег для питья, кроме того – была снедь, найденная в опустевших домах… Так всё и шло, пока однажды поутру он не почувствовал мелкие щелчки у стены сарая. Если бы он мог слышать, то понял бы, что это капель, что наступила весна. Но он не спешил, пока было холодно – прятался в сарае, и только жаркое майское солнце заставило его выползти наружу … Ноги, с непривычки, подгибались. У стены уже подросли листочки сныти,  которую он с жадностью съел.

Через неделю прогулок по окрестностям он полностью оправился. Удивительно, он всегда не любил окружающих его людей, а теперь с удивлением, ощущал, что опять хочет их видеть. Его чутьё, обострившиеся за зиму, позволило почувствовать направление на источник иной мысли. Чужая мысль встрепенулась:

 - Ты кто?

Он испуганно юркнул в своё тело и затаился. Немного постоял, неуверенно озираясь, а потом решительно зашагал в ту сторону!

Две жизни он прожил, впереди его ожидала третья, пока неведомая ему жизнь. Но он не боялся. Он был уверен, что справится.

Трудности не заставили себя ждать: ботинки жали, их пришлось снять и выбросить, затем настала очередь одежды, которая цеплялась за ветки кустов и расползалась на глазах. Так он шёл и шёл, пока не настала ночь, ещё холодная по весне. Прочувствовав темноту вокруг, обнаружил совсем недалёко три испуганных мыслишки, как бы попискивающие мысленно от ужаса перед холодом и одиночеством. Прополз под кустами на этот зов, вниз в широкую нору. Три тёплых испуганных комочка прижались к его груди. Дно пещеры, выстланное шерстью, приятно грело замёрзшую спину. И он заснул. Проснулся оттого, что кто-то ласково погладил его по лицу горячим языком. Опять приснилась лисичка, - подумал он. Ласковая серо-бурая лисичка, пахнущая зверем и молоком. Пушистые комочки зашевелились под его пальцами и поползли на запах молока, он тоже захватил свободный сосок и зачмокал… Через пять минут он опять спал, прижавшись на этот раз к горячему боку лисы. Теперь, ты моя мама, - подумал он. Твоя, твоя, - тявкнула ему во сне лиса…

Утро встретило росой и солнцем. Всё семейство выбралось из норы на полянку. Трое лисят увлечённо гонялись друг за другом и радостно приняли его в свою игру. Он был самым неуклюжим из всех. Много раз его укусили, прежде чем он догадался опуститься на четвереньки и сам легонько укусить пробегавшего лисёнка. Мама лиса лежала в отдалении и напряжённо глядела куда-то. Он подошёл и тоже уставился в ту сторону. Там было что-то большое и сердитое.

- Он проснулся, - сказала мысленно ему лиса, - голодный и злой. Он сейчас не разбирает, если найдёт нас, спросонок всех съест! Как я мышей.

Кто-то там тяжело ворочался и скрёб землю, затем начал приближаться.

- Надо бежать, - сказала лиса, тявкнула лисятам и подхватила одного из них за шиворот. Он схватил под мышки двух оставшихся, и они побежали. Через кусты, на твёрдую дорогу, вдоль по камням, затем в ручей… и ползком через чащу колючих кустов. Потом ещё долго шли за мамой-лисой, пока не добрались до другой норы. Эта нора была в ложбинке на высоком берегу большой реки. Остаток дня отсыпались, а вечером мама-лиса убежала, а он опять грел маленьких испуганных лисят.

Так началась его новая жизнь, как он потом вспоминал, самая счастливая из всех. Обнимая свою маму-лису, он чувствовал её искреннюю любовь, она его кормила молоком и мышами. А самое главное, она умела с ним мысленно говорить. Он впервые в жизни мог поговорить с любимым и любящим существом. Лисьи слова были всегда кратки и конкретны:

- Вон жук, жёсткий – съешь?  Тогда я.

А он, включая своё ощущение, указывал

- Там мышь! – показывая маме образ мыши под землёй. Мама делала стойку и прыгала точно туда, куда он указывал, вытаскивая из-под земли пищащую и вкусную мышь.

Чутьё лисы было гораздо лучше, чем у него, но он мог и без чутья видеть запах мысли всех, кто был рядом, а порою и вдали. Всё время он с опаской наблюдал за тем большим и сердитым, от которого они бежали… Но пока тот был вдали и не приближался. А в какой-то момент мама-лиса сказала, что тот – уже сыт и не опасен!

Так наступило весёлое лето, время игр и изобилия. Он катался с лисятами с обрыва вниз к воде, временами плюхаясь в воду. Не умея плавать, он подражал лисятам, бил лапами по воде и опять взбирался на скользкий берег… и снова – в воду. Вместе с лисятами учился охотиться и бесшумно бегать по лесу… Казалось, любви и нежности его мамы-лисы нет предела. Он был по-настоящему счастлив!

Но всё кончается. Однажды перед норой появился большой рыжий лис с чёрной полосой вдоль хребта. Мама-лиса испуганно замерла, пока красавец лис придирчиво осматривал её потомство. Он почувствовал, что лису он совсем не нравится. Лис поравнялся с ним, поднял ногу, окатил горячей струёй, сморщил нос и отвернулся.

Затем независимо убежал в лес. Мама-лиса тяжко вздохнула и побежала следом. С этого момента характер мамы изменился. Она уже не приносила им мышей. Не звала поиграть, а вернувшись домой, покусывала за ноги, как бы говоря.

- Вы ещё здесь? Неужели не понимаете, что вам пора!

Один за другим лисята убегали и уже не возвращались домой. Скоро остался только он один. В очередной раз вернувшись в нору, лиса задумчиво остановила на нём свой взгляд, забыв даже в очередной раз укусить. Он чувствовал, что лиса действительно в затруднении… Как бы спрашивала его, - кто же ты, на самом деле? И зачем ты здесь?

Наконец, решилась и мысленно позвала за собою. Долго бежали вдоль реки, пока не увидели дорогу и мост. Лиса вывела его на мост и больно укусила за ногу. Он вышел на дорогу, оглянулся на свою любимую маму-лису. Но та сердито зарычала. Тогда он встал на обе ноги и, не оглядываясь, пошёл вперёд. Он понял, что прошлая жизнь окончена, и что у него начинается новая неведомая жизнь.